С чего начинается театр? С вешалки, скажете вы. И будете не правы. Театр начинается с дружбы! Да, да! Не удивляйтесь. В то время как лучшие умы человечества день и ночь ломают голову, на чем заработать, нам – молодым дарованиям от 18 до 40 лет – пришло в голову создать свой театр. Был самый разгар перестройки, гласности, т.е. свободы слова, бизнес- и культурных начинаний… Золотой век, одним словом. И пока более предприимчивые молодые люди уже покупали и продавали, создавая свой первичный капитал, нашей, как говорили в те недалекие времена, тусовке пришло в голову поставить спектакль. С легкой руки директора Дома работников театра нам предоставили место и время для репетиций. Вы можете себе представить: компания молодых людей, полных жизненной энергии, и вдруг такая оказия: сцена с черным роялем, софитами и рампами, закулисной обстановкой и толстой бархатной гардиной занавеса.
Пьесу придумал прямо на ходу наш театральный вожак – парень лет сорока, первоклассный гитарист и специалист по высшей математике, а именно по гамма-функциям. Звали его Генрих, а между нами просто Голубой пудель, ибо кто-то сболтнул, что он явно нетрадиционной ориентации. Так или иначе, Генрих оказался талантливым постановщиком и смог высосать из пальца такой сценарий, чтобы никто из нашей разношерстной компании не оказался за бортом. Даже мне, физику и по совместительству еще и лирику, досталась маленькая роль. А в самой труппе кроме Генриха-математика и вашего покорного слуги-физика еще были филологи, скульптор, художник-дизайнер, другой математик, один очкарик, специалист по производственной социологии, зубной врач-интерн, девица нетяжелого поведения, физкультурник-теннисист, агитатор-комсомолец, хулиган-головорез, ботаник – спец по тропическим растениям, ихтиолог, бухгалтер-счетовод и еще кто-то. И ни одного театрального специалиста! О времена, о нравы… Сладкие времена и бескомплексные нравы…
Пьеса была одноактная, но весьма оригинальная. Все роли были немые, и только под конец кто-то выходил на середину сцены и задавал риторический вопрос:
– А вы знаете?
И еще Генрих-сценарист придумал, что мы все должны стучать. Нет, не в соответствующие органы, а по разным предметам на сцене и строго в такт. Было это очень не просто, но мы усердно ходили на пробы и практиковались. Однако самая желанная роль досталась дизайнеру-художнику. По замыслу постановщика он сидел за столом в углу и… обедал. Благо этажом ниже был буфет для работников Дома. Мы все скидывались кто сколько мог и покупали порцию вкуснейшего шашлыка, бутылку вина, соленья, хлeб и еще что-то. И на каждой репетиции наш друг-дизайнер сидел и смаковал все эти яства, пока мы ходили по сцене и стучали в стучалки. Под конец репетиции, аккурат перед коронной фразой “А вы знаете?”, он уже успевал доесть все до конца, вставал и уходил за кулисы. А когда опускался занавес, мы всей толпой кидались на его объедки… Были мы молоды, голодны и без комплексов…
И вот настал великий день премьеры. Зал был полон. И пока мы толпились и нервничали в кулисах, Генрих – Голубой пудель начал проявлять признаки нервозности. Все были на месте, окромя дизайнера-едока! Но ждать уже было некогда, и наш постановщик, выбрав из толпы меня, сказал:
– Едоком будешь ты. Больше никто не подходит для этой роли. Сможешь? Не подведешь?
Ну как я мог ответить отказом? Таким тоном разве что в далеком 1941-м командиры обращались к своим бойцам:
– Будешь защищать Родину до последней капли крови. За нами – Москва. Не подведи!
– А как же моя роль? – только спросил я.
– Что-нибудь придумаем. Кто-то другой сыграет. Благо твоя роль не такая уж большая.
Я, молодой и голодный, с радостью согласился.
Вскоре все вышли на сцену, кроме меня. Я дожидался своей роли. Кто-то другой уже играл там мою собственную роль. И буквально за минуту до моего выхода, когда уже трудно было удержать слюни во рту, весь вспотевший и красный подбежал наш артист-едок и только произнес:
– Еле успел! – и выбежал на сцену.
Сел за свой стол и принялся есть. Как ни в чем не бывало. Как тамада-узурпатор! Я был готов убить его, ибо я не только не сыграл его заветную роль, но и лишился своей…
Но, как известно, не хлебом единым сыт человек… Это был первый и последний наш спектакль. Очень надеюсь, что армянское театральное искусство не слишком многое потеряло от этого распада.
Занавес.
27 марта 2013 г.