Самое прекрасное для меня в Америке – книжные магазины. Все остальные ее хилые попытки выглядеть Суперевропой – для психоинвалидов Железного Занавеса. Виды на небоскребы и обратно – с их смотровых площадок, – для наших пап и мам в молодости, когда небоскребы им казались символами цивили-зации. Выросли–то они в уютных армянских городках из розового туфа, в домах с резными балконами, которые были продолжением дворов, где мужчины играли в нарды, дети дружили, потому что соседствовали, а женщины осуществляли строгий контроль над повадками друг друга, высокими стандартами развешивания отстиранного белья и делились рецептами приготовления вкусня-тины для вышеперечисленных. Фу, каким отсталым и рудимен-тарным это всë казалось! Сегодня, посещая родные городки, старики вновь и вновь убеждаются, что архитектурным и социальным совершенством была среда их обитания. Потому что теперь, когда наши родители состарились, а мы достигли их тогдашнего возраста, стеклобетонными коробками без дворов совсем по–американски изуродована и армянская столица, и все столицы дружественных и не очень государств. Должно быть, заблуждение наших родителей полувековой давности всë еще крепко держит нынешних армянских и прочих архитекторов. И здорово уродует наши города, которые при чуждой нам коммунистической системе развивались гармонично, а вот при милой каждому армянину системе всеобщего предприниматель-ства – как бы это сказать поаккуратней, – овавилонились. Так что лучше я начну свой рассказ с американских книжных магазинов. Они гораздо более впечатляют, чем американские небоскребы, девушки, метро, система питания или Капитолий, откуда пре-зидент даже не вышел со мной поздороваться.
Американские книжные магазины – это даже не магазины, а универмаги, куда можно сходить, как в библиотеку или музей. Притом – бесплатно! Заходи, бери любую книгу, садись на диванчик поуютнее, с кофе или колой, и читай, сколько влезет! Через несколько часов можешь купить книгу, а можешь – и нет. Оставь ее для других дуриков и выйди. Легко сказать – оставь! А как ее оставишь – гладкую такую, вожделенную, и на самом интересном месте? Или вон ту, – которую даже не полистал, – но очень хочется? Словом, багаж мой по мере посещения американских городов стал тяжелеть, как молодая сноха, которой всего–то доверили продлить род, а акушеры обнаружили пятерку близнецов!
Так что когда пришел мне срок ехать из Филадельфии поездом в Нью Йорк, чтобы уже оттуда самолетом – в Ереван, чемоданы стали неподъемными. И не потому, что в каждом городе я обрастал обязательствами передать гостинцы своих друзей, родственников друзей и друзей родственников их ереванским друзьям и родственникам. Этим мои чемоданы было не удивить, потому что в точности такое же барахло я вез сперва из Армении в Америку – друзьям друзей, родственникам родственников, ну и так далее. Нет, определяющим в весе моего багажа стали книги. И среди них – десятикилограммовая энциклопедия изобразительного искусства, которую я в дальнейшем, в Ереване, открыл дважды. Но тогда, в невинно–строгом американском книжном универмаге, она казалась мне непреодолимо необходимой.
Так вот, в Нью Йорке мне предстояло провести сутки, и это был единственный американский город на пути следования, где у меня не было друзей. Так что филадельфийский друг посоветовал забронировать номер в гостинице. Хочу напомнить, что речь идет о конце прошлого века, когда бронирования по интернету не особенно практиковали и в Америке, так что единственно доступным интерактивным способом был всë еще телефон. Связались. Что? 100 баксов? Да вы что, в своем уме? Столько я за 10 дней пребывания в Лос Анджелесе лично на себя не потратил! Я вообще нигде в Америке на гостиницы не тратился! Не аргумент, говорите? Ну ладно, погуляю по городу, пообедаю пару раз, затем посижу в каком–нибудь джаз–клубе до утра, потом позавтракаю в общеамериканопите яичницей с беконом – и в аэропорт.
Друг проводил меня на машине до вокзала, помог с багажом, который в поезде занял целый отсек. Добрался я до Нью Йорка около 11–и утра, взял вещи и пошел. Благо, Центральная станция – в центре Манхеттена. Сделал с–десяток шагов и понял: хоть убей – не могу. Это потом уже, в аэропорту, оказалось, что один из чемоданов весил 58 кг. А все вместе – больше ста. Да уж… И как тут быть? Да меня с таким паровозом не то что в джаз–кафе – в китайскую забегаловку не впустят! Мне что, на лавочке, что ли, поселиться? А черт с ним! Возьму гостиницу за $100. Не наживать же здесь грыжу или умирать от перенапряжения!
Каждому, кто хоть раз съездил ну хотя бы на Балатон, известна, весьма известна причина душевного дискомфорта Homo- Приезжикуса. И кроется эта причина не в незнании местных нравов, не в экзотической валюте или обратностороннем уличном движении – нет! Эта зловредная и вечная причина кроется в нехватке денег. Даже если в начале поездки ничего не предвещало их нехватку. Даже особенно – если не предвещало. Потому что о том, где их взять, мы можем безо всякого стресса задуматься у себя дома: можно занять у себя в бухгалтерии, одолжить до получки у друзей и родственников и пр. А в странах, где нет ни твоей бухгалтерии, ни друзей и родственников? И как раз на отдыхе, когда хочется не зарабатывать, а сеять деньгами? Вот и у меня, если вначале поездки ничего не предвещало их кончину, то к концу, когда до перелета на родимую замлю оставались сутки, состояние бумажника стало неважнецким. А тут – трать последнее на гостиницу!
Тем не менее мы с чемоданами, увидев спасительный указатель Hotel, двинули понемножку в ту сторону. Сейчас зайду, думаю, и поговорю с администраторшей. Уговорю как–нибудь на скидку, хотя сувенирный коньяк и роздан без остатка. Захожу. Большой чемодан бросаю у входа: я за него даже не беспокоюсь, никто не сможет не то чтоб утащить его – приподнять. А вот остальные несу в руках и футболю ногой. При этом ищу приемную. Нету. Ни здесь, ни вообще нигде. Нигде! Вернулся с чемоданами к швейцару – а он величественно так боднул головой в сторону стены. Посмотрел я в указанном направлении фойе – а там первобытный черный телефон висит. Со времен великой депрессии американского народа. Лечились они от депрессии по специальному рецепту: бомбили Дрезден и всю германскую старину. Когда не особенно помогло, принялись за старину японскую, ухнув в Хиросиму и Нагасаки килотонны амери-канского антидепрессанта. Тут сразу и вылечились, и свою старину сохранили. Так вот, висит на стене гостиницы этот американский телефонный антиквариат, а над ним надпись Reception, т.е. Приемная. Нет, вы когда–нибудь видели, чтобы приемная была телефоном? Да у нас даже приемные самых больших начальников и даже президентов – комнаты! И сидят в них люди, точнее – секретарши. А тут вместо комнаты с белоручкой–девушкой – черный телефон! Ладно, поднял трубку. Далее с переводом на русский:
– Добрый день, мне нужна комната на одну ночь.
– Когда нужна?
– Прямо сейчас.
– А сколько вас?
– Я один.
– Я, конечно, сорри, но сейчас ничего нет. Но позвоните после 2–х часов.
На другом конце положили трубку.
Блин… Как же быть? Посмотрел по сторонам. Lugagge Room, Багажная! Вот это кстати! Поволок свои вещи в спасительном направлении. А там парень здоровенный калымит, как в Гондурасе, усердно так раскладывает чемоданы по полкам. Я протянул своего чемпиона багажных емкостей, сделав вид, что он легче одуванчика. Горилла, клюнув на наживку, тоже легонько взялся за мой чемоданчик, уронил себе на ногу и в сердцах закричал по–американски:
– Какого хрена у тебя там, приятель? Камни, что–ли?
– Точно. Я – делегат всемирного симпозиума геологов и геммологов. Пожалуйста, поосторожней с научными доказа-тельствами.
Я щедро дал ему на чай – или что они там пьют после гондурасского рабочего дня. Еще бы! Ведь я вдруг оказался налегке. С собой – только фотоаппарат и купленные на вокзале Филадельфии газеты! По этому поводу можно и подкрепиться. Подкрепился я здорово, но в китайском ресторанчике, где всë продавали на развес. Вышел на улицу и заметил неспецифическую суету вокруг. Оказалось, что нахожусь рядом с Empire State Building–ом, входящем, как некогда самый высокий небоскреб в мире, в обязательную программу всех заезжих вообще и любительниц мелодрам – в частности. Мелодрамы я не жалую, но задача передо мной стояла простая: сперва угробить время до 2–х, когда освободится номер в гостинице, а уж потом – гробить его дальше, до отлета в Армению. Так что я поднялся на небоскреб. Посмотрел вниз сквозь решетку. Все такое маленькое: люди, машины, собаки… Видны американские дали и другие небоскребы. И можно почувствовать легкую качку здания. Жуть. И чего это они назначают в фильмах свидания именно здесь – при такой качке–то? Да здесь приступ морской болезни может случиться вместо поцелуев! Я поспешил спуститься на матушку–землю. Хотя какая она мне матушка – американская–то земля? Она, должно быть, давно не матушка даже ирокезам и апачам. Однако время было успешно угроблено, так что я направился к гостинице.
Добрался до спасительного телефона, выстоял очередь и позвонил. Человек из потустороннего мира сообщил мне, что есть однокомнатный номер за $240. Платить нужно сразу, желательно наличными, ибо терминал, принимаюший кредитные карточки, сломался, И что я должен подтвердить распиской, что завтра же освобожу комнату. А на кой черт мне ваш номер завтра? Завтра я наконец улетаю! Но 240 баксов? Однако деваться было некуда. Продвинутые мечты о ночном джаз–баре улетучились. Заплатил $240 плюс 8.5 процента местного налога и поднялся в свой роскошный, судя по цене, номер. Окно смотрит на кирпичную стену соседнего небоскреба. Человеку с расшатанной психикой тут нет место. Свихнется сразу. А мне на радостях, без полуцентнерного чемодана на закорках – хоть бы хны! Да скорее эта стенка с ума сойдет, чем я!
Заглянул в ванную. Лучше бы не заглядывал. В последний раз там делали ремонт наверное как раз после бомбежки Дрездена. Тараканы были заняты своей текучкой, и большинство на меня внимания не обратило. Одна часть тараканьего общества, та, что без комплексов, занималась американским сексом, другая застыла в европейских сомнениях, а те, что из Гондураса и других стран отсталого из–за американцев мира, заспешили прятаться в заранее подготовленных щелях. В основной комнате было посвободней от тараканов, но ненамного лучше в смысле красоты и уюта. Мать честная, и я отхватил этот тараканий рай за 240 живых баксов! А если бы мне попался номер за 100? Там бы еще клопы с блохами резвились? Или вид из окна был бы на трубу крематория? Так вот почему они общаются с клиентурой сугубо по телефону: им стыдно смотреть нам в глаза! Или наоборот, им всем – персонально и корпоративно – глубоко наплевать, что ты думаешь о них и их ближайших родственниках, и не желают они тебя видеть в упор – во всех смыслах.
Да, скажу я вам, правильно я выбрал профессию! Потому что только туризм, то есть реальное и заинтересованное посещение страны может открыть вам глаза, зарешеченные пропагандой. Приезжаешь в разрекламированные радиоголасами, а потоми желанные, страны, – а там тараканы с видом на крематорий! Или забираешься в доисторическую дыру, о которой большинство народонаселения глобуса и слыхом не слыхало, – а там реальный рай дружелюбия и душевного комфорта, и называется он “Армения”! Словом, захотелось, ой как захотелось мне назад, домой. А еще захотелось курить, и рука сама потянулась за пачкой сигарет в кармане. Но должен вам сказать, что и тогда уже, под занавес прошлого века, было это вопросом проблемным. Запреты на курение набирали обороты – с тем, чтобы открыть в даль-нейшем широкую дорогу наркотикам и торговле марихуаной с уличных автоматов. Так что я опасливо позвонил в приемную и справился о возможных гонениях.
– Валяй – ответил голос из ниоткуда, и я понял, что с гостиницей мне всë–таки повезло. Гулять – так гулять! Я позвонил еще раз и довел до сведения потустороннего мира, что, не будучи энтомологом, мало заинтересован в наблюдении тараканьей личной жизни. Зато, будучи турагентом, крайне удивлен их активной общественной деятельностью в санузле номера за 240 баксов плюс налог. Прибывшая горничная явно была фанаткой американского фаст–фуда, но несмотря на необъятные размеры, отлично справилась с сегрегацией тараканов. В благодарность я выдал ей на чай – или что они там пьют, чтобы так жиреть? В благоухающем всеми американскими химикатами санузле я наполнил ванну, влез в нее, развернул купленную газету, закурил сигарету и понял, что можно, можно расслабиться адекватно выплаченной стоимости номера! Нужно только быть для этого опытным путешественником или просто турагентом.
Меня неоднократно предупреждали – сторониться “черных улиц”. Мало ли что. Но странное дело: когда я пошел прошвырнуться по городу и его злачным местам, темнокожие американцы сами избегали встреч со мной. В одной из витрин засмотрелся на себя: сверху кепка на кудлатой башке, ниже – бородка–эспаньолка, а дальше – черная рубашка, черный плащ–макинтош аж до пят и черные брюки. Мдааа… Да я бы сам себя шуганулся, попадись мне такой на пути! Не то что это бедные черные парни. Джазовые бары меня более не манили, так как бумажник имел содержимое чуть более весомое, чем при его покупке. Вернулся в гостиницу – и прямиком в санузел. Ни одного таракана! Лафа! Оставить записку будущему постояльцу с напоминанием, кому он своим комфортом обязян, что ли? И подписаться: “Ваш турагент”. А вдруг тараканы вернутся на насиженные места сразу после моего отъезда? Тренированные, небось. Это ж хлопот тогда не оберешься с адресатом!
С утра поехал в аэропорт со всем своим багажом, положил его на весы. У регистраторши глаза вылезли на лоб:
– Я бы сказала, что он у вас тяжеловат, а?
– Порядок, – улыбнулся я ей, – я – турагент. Просто приш-лепните ярлычок “Тяжелый груз”, чтобы грузчики не надорвались.
– Вообще–то турагенты должны быть в курсе лимитов багажа, – проворчала девушка, но зарегистрировала мой багаж без уплаты за лишний вес.
Золотые времена! И хороший он город – Нью–Йорк! Только я сюда больше не вернусь. Да и золотые времена не вернутся. Потому что всего через полтора года наступал 2001–й, когда ударам авиации подверглись не Дрезден, не Хиросима с Нагасаки, а нью–йоркские небоскребы. Да и я женился…